За три года войны режим трансформировался в форму военной автократии, где именно продолжение конфликта стало важнее его результата. Система начала работать на самоподдержку, даже если это противоречит здравому смыслу.
Для Путина война выполняет три критические функции. Во-первых, позволяет списывать экономические проблемы на внешних врагов. Во-вторых, подавляет любую внутреннюю оппозицию под предлогом военного времени. В-третьих, позволяет держать элиты в постоянном напряжении и зависимости от центра.
Внезапное завершение войны создаст для режима больше проблем, чем ее продолжение. Как объяснить россиянам возвращение к бедной мирной жизни? Что делать с сотнями тысяч обученных военных, которые вернутся с фронта на скудные гражданские зарплаты? Это будет потенциально взрывоопасная смесь недовольства и боевого опыта.
Если Трамп действительно хочет заставить Путина сесть за стол переговоров, ему придется действовать не через соблазнительные предложения мира, а через увеличение цены войны для России. Кремль научился балансировать военные расходы и внутреннюю стабильность. Санкции обходятся через третьи страны, производство боеприпасов отлажено, а военные потери компенсируются высокими зарплатами. Чтобы изменить этот баланс, нужны новые жесткие санкции против стран, которые помогают России обходить ограничения, усиление контроля за экспортом технологий и увеличение военной помощи Украине. Лишь когда ежедневные расходы на войну станут критическими для российской экономики, Путин может согласиться с реальными переговорами.
Даже если Трамп предложит Путину выгодные условия мира – признание аннексий, нейтральный статус Украины – скорое завершение войны все равно создаст для российского режима экзистенциальные риски. Как поддерживать осадную крепость, когда осада закончилась? Как контролировать общество без вида внешнего неприятеля?
Вероятнейший сценарий – Кремль использует предложения Трампа не для быстрого мира, а для затягивания конфликта в новом формате. Формальные переговоры о мире могут продолжаться месяцами, сопровождаясь ограниченными боевыми действиями. Это позволит сохранить военную мобилизацию общества, постепенно адаптировать и растворить ветеранов и ждать еще более благоприятной международной конъюнктуры, чтобы продолжить.
Путин оказался в ловушке собственной войны, где мир представляет большую угрозу, нежели продолжение конфликта. Никакие предложения Трампа, как бы привлекательными они ни казались, не смогут разорвать этот кровавый круг. Единственный путь к миру – сделать войну настолько невыносимой для путинского режима, чтобы она начала разрушать те же механизмы контроля, ради которых требовалась.
Для готовящейся к инаугурации команды Трампа это означает необходимость кардинально пересмотреть подход к переговорам с Путиным. Вместо обещаний быстрого мира и уступок новой администрации следует сосредоточиться на трех ключевых направлениях давления:
Во-первых, сделать войну критически дорогостоящей для российской экономики. Это означает не просто новые санкции, а реальную блокировку схем их обхода через третьи страны. Особенно в области микроэлектроники и компонентов для производства оружия. Россия все еще критически зависит от западных технологий, даже получая их через посредников.
Во-вторых, существенно увеличить военную помощь Украине как раз в период переговоров. Это заставит Кремль тратить больше ресурсов на фронте тогда, когда российская экономика почувствует усиление санкционного давления.
В третьих, создать механизм верификации выполнения любых договоренностей, привязав возможное ослабление санкций к конкретным шагам России. Без этого Путин использует переговоры только для получения передышки и перегруппировки.
Если Трамп действительно хочет войти в историю как миротворец, ему придется сначала стать жестким переговорщиком. Только когда цена войны превысит цену мира для самого режима, Путин будет готов к реальным, а не имитационным переговорам.